Объездив все возможные пункты отправления автобусов и жд-вокзал и не найдя нигде свободных мест в Хошимин, отправляемся дальше в надежде найти возможность заброски дальше на юг. Выпив вкуснейшего шейка из свежих фруктов, взбитых в миксере со льдом и сгущёнкой (~ 10 тысяч донгов или полбакса), стартуем в сторону Хойана.
Купцы древности знали этот город как Файфо, всю свою историю он был крупнейшим портом Азии, а по совместительству, в период существования государства Чампа, его центром. Свидетельствует об этом архитектура города и его окрестностей. Некоторые древние постройки торчат посреди полей или в скалах по сторонам от дороги.
Первое на что обращаешь внимание при вьезде в город, это смена языка половины вывесок с вьетнамского на английский (местами французский). Затем уже приходится рассекать через толпы скучающих туристов. Конечно, чистенько всё, вылизано и, действительно, скучно… Потому надолго не задерживаемся, находим тикет-офисы и выясняем, к своему ужасу, что цены на билеты в Сайгон приблизились к европейским, торг неуместен, так как туристов возят сюда эшелонами. Местные автостанции вообще закрыты, и откроются, по всей видимости, после праздников, так как билетов всё равно нет. Приходим в выводу, что надо возвращаться в Дананг, там шансов уехать больше.
На том и порешив, отправляемся кататься по городу. Находим, конечно, мост крытый японский, в полтыщи лет возрастом. Надо сказать, не впечатлил. Ну, невозможно ощутить древность места, когда через него вереницей идут туристы, подпирая друг друга объективами фотоаппаратов. В действительности, мост был восстановлен, не древний он уже, стало быть. Да и вообще, город весьма бодрый, суетный, десять раз перестроенный и востановленный и напоминает скорее аттракцион или декорации “чайнис стайл”. Все старинные сооружения при ближайшем рассмотрении оказываются сделанными из современных материалов, по крайней мере отреставрированными при помощи них.
Пререкусили местной лапшой — као-лау, которую, по какой то причине, называют здесь исключительно эндемичной кухней. Цены значительно выше среднего по Вьетнаму, с трудом нашли едальню за приемлемые деньги.
Вот что действительно стоит посмотреть в Хайане, так это океан. Только отъехать нужно подальше, благо песчаный берег здесь нереально длинный. Застроено, конечно, изрядно, особенно побережье вблизи города, где пятизвёздочные отели и люкс-ресорты нескромно накромсали себе пляжи под лежбища. Для справки – здесь есть “дикий” пляж, где вечером торговцы делают “романтик” – накрывают скатерть-самобранку прямо на пляже, свечи, пледы и прочий антураж по умолчанию, со стороны смотрится красиво – место популярное для свиданий, потому весь пляж усеян огоньками свеч от романтических ужинов.
При приближении к устью реки Кай, на которой стоит город, песчаная полоса становится шире и безлюдней. Разбили там лагерь и, соорудив смешной кострик из пальмовах обломков, вынесенных морем на берег, провели ночь. Утром пошёл дождь.
Возвращаемся в Дананг. Погода мрачная, периодически моросит. Попытка выехать из города, поднявшись на полуостровной хребет, встречена дождём с ураганным ветром, море штормит. Едем без зазрения совести напрашиваться в гости к нашим знакомым вьетнамцам. Семейство, конечно, оставляет нас на ночь.
Хозяйка приютившего нас дома — Ли Фам, в прошлом учитель французского, сейчас работает тургидом, живёт с мужем, дочерью и сыном. Именно она озвучила очевидный ответ на наш давно висевший вопрос: “почему вьетнамцы так любят все американское и американцев?” Всё предельно просто: деньги. Конечно, деньги позволяют американцам вести себя как хозяевам мира. Вьетнамцы преклоняются перед сильной экономикой Америки, каждый третий мечтает уехать туда учиться и найти работу. Американцы не считают деньги и не торгуются, платят сколько просят, в отличие от европейцев или китайцев. Русские, кстати, тоже заработали себе такую репутацию в Азии в последнее время правда, в Россию никто не рвётся.
Дом — типичный вьетнамский. Четырёхэтажный, похож на башню или конструктор лего, кубические небольшие комнаты-этажи расположены друг над другом, соединены крутой лестницей. На каждом этаже, кроме последнего, туалетодуш. Кухня же на первом этаже, по всей видимости, не используется, а скорее дань традициям быта. Все едят вне дома или приносят готовую еду. При первой встрече нас накормили лапшой-бомжпакетом, всерьез, как и все азиаты, считая это полноценной едой. На первом же этаже паркуют свои мотобайки. Обувь оставляют при входе, а ходят по дому босиком. В доме очень чисто и несмотря на небольшой размер этажей, просторно.
Спать нас укладывают на последнем, нежилом этаже. Вся комната с шикарным балконом пуста, её занимает лишь алтарь, посвященный предкам семейства (и вазы с их прахом хранятся здесь же). Ганг – дочь Ли,очень переживала за нас, что приходится укладывать нас спать именно сюда: “это же такое странное место для сна”. Мы успокоили её, рассказав, что мы с “гостами” на короткой ноге, про кладбища Китая и монастыри Лаоса.
Едальни всегда имеют чёткую специализацию, основные две, конечно — рис (com) или лапша (pho). В лапшичной нельзя купить риса и наоборот. Бывают и другие буфеты: популярны сандвичи (багеты с начинкой в наследство от французов), шпажки-барбекю на открытом огне (от китайцев). Рис, как правило, это всевозможные тазики с добавками, каждая за свои деньги, тычешь пальцем и накладывают или просто буфет, всего понемножку. Добавки заканчиваются быстро, такие едальни закрываются раньше всех, надо успевать до темноты как минимум. Лапши же можно поесть до поздней ночи. Барбекю и вовсе открываются только к вечеру.
Вообще, вьетнамская кухня похожа на китайскую, но готовят вкуснее.
Близость моря можно увидеть и на ассортименте магазинов, можно купить десятки видов рыбы и всевозможных морепродуктов. Некоторые особо ретивые морепродукты убегают из лотков и их притаптывают решёткой.
На мотобайках вьетнамцы не только умудряются ездить всей семьёй, по пять человек, но и возить грузы больше, чем сам мотобайк размером. К примеру, можно увидеть как едет комод по улице, при приближении только видишь под комодом мотобайк и ездока.
Перепродажей бензина для мотобайков во Вьетнаме не занимается только ленивый. Объём бака ведь невелик, часто требует дозаправки. На большинстве перекрёстков стоят забавные конструкции — примитивные бензиновые колонки, а то и просто продают бензин разлитый в бутылки.
Сумасшедший англичанин, встреченный нами на улицах Дананга, бывший военный, утверждал, что у него секретная миссия и доказывал нам, что в крахе социалистического барьера на пути империализма с запада на восток виноваты мы — русские: “Вы со своей перестройкой дали Америке власть над всем миром, теперь USA никого не боится”.
Оставив его, бормочущего и размахивающего руками, делаем очередной круг по автостанциям города. Нам несказанно повезло, мы купили билеты по номиналу в официальной кассе автовокзала. Пришлось правда выдержать противостояние с водителями автобуса, которых оказалось аж пять человек, и набежавшими на скандал служащими вокзала, да и просто сочувствующими. А причина банальна: мы наотрез отказались платить за перевозку велосипедов сумму вдвое превышающую стоимость билетов, в то время как местные возят в багажниках автобусов и на крышах мотобайки, и нередко не платят вообще за это. В короткое время вьетнамцы объединились в единую негодующую толпу, окружившую автобус. Целый час препирательств и рукоприкладства, перемещения велосипедов из багажника и обратно, сделали своё дело – справедливость восторжествовала, велосипеды погружены. Зеваки, удовлетворённые скандалом, разбрелись по своим делам. А мы увидели пример вьетнамского единодушия и общности, позволившей им собрать толпу в короткое время, объединившуюся против общего врага. Хотя многие, кроме конечно, водителей, жаждавших срубить денег, всерьёз это шоу не воспринимали, а просто веселились, наблюдая противостояние упёртых европейцев и жадных водил.
На светофорах автобусы догоняют бодрые мотобайкерши с корзинками и, пробегая по проходу, прямо на коленке делают и продают сандвичи, десяток за считанные минуты.
Нам предстоит 13 часов трястись в автобусе, следующий наш пункт Хошимин, ранее Сайгон. Наверное, самый известный город Вьетнама.