Сиемрип — огромная туристическая жральня. Уже за пять километров нам начинают предлагать дешёвое жильё, наркотики, массаж и все радости белого человека. За ними, собственнно, белые люди и едут в этот город, отчего терпим этот город только по утрам, ближе к вечеру начинается неусидка — желание быстрее свалить из этой клоаки перевешивает…, нет, ничего не перевешивает, здесь дорого и скучно. Камбоджийцы вконец испорчены туристическим бизнесом. Туристы в большинстве пьяны, обкурены и мерзки.
Встретили мы тут и наших друзей-велосипедистов, немцев с которыми познакомились в китайском Дали. Им Сиемрип понравился и они попытались исправить наше впечатление о городе, предложив нам сходить в клуб, предварительно прошвырнувшись по барам. Прошвырнувшись по барам, мы к утру решили из города ехать дальше, прихватив с собой одного их немецких парней, пожелавшего приобщиться к нашим будням в монастыре.
Ещё больше впечатляют супермаркеты в городе. Цены на продукты удивили даже нас, москвичей. Как вам овсянка по цене кофе, а кофе по цене виски, а виски по цене трёхдневного билета в Анкгор? Впрочем, ассортимент и оборудование торговых залов тоже впечатляет.
Покатавшись по городу и пригородам, отправив открытки, закупив продукты, к вечеру, делаем неожиданный ход — едем в Анкгор, когда КПП уже закрыт и весь поток автобусов с туристами едет нам навстречу.
Таким образом, на несколько последующих дней мимикрируем под местных жителей. Они то и их быт нам и интересны более всего. Потому, изучив карты и пообщавшись с местными, едем заселяться в монастырь на территории Анкгора.
Нужно, наверное, пояснить, что Ангкор находится на заселенной территории — вокруг древних руин живут люди, или вернее сказать, что развалины находятся в деревнях. Потому, граница седьмого чуда света достаточно условна, по сути, это только билетная касса на асфальтированной дороге проложенной для туристов вокруг нескольких наиболее сохранившихся храмов, а вокруг, собственно, обычная камбоджийская действительность.
Мы едем практически на закате, быстро темнеет, нас несколько раз останавливали местные жители и пытались развернуть в обратную сторону — думали, что мы заблудились, так странно им было присутствие европейцев здесь в неурочное время. А вскоре и вовсе нас остановил патруль, спросил, куда едем и настоятельно порекомендовал вернуться в город, а сюда приехать завтра. Мы, конечно, поблагодарили их за заботу и нырнули на лесную тропинку.
Вечерние занятия в школе, а тут мы, как нельзя более кстати. Подробной карты по Камбодже у нас нет, потому дорогу выясняем на пальцах.
В Preah Dark Pagoda мы, как водится попадаем опять на праздник. Сегодня здесь всю ночь бдят и читают молитвы женщины из ближайших поселений. Мама двух монахов из этого монастыря живёт в деревне по соседству и тоже участвует в празднике.
Два факта. Каждый билет в Анкгор — доход среднестатического камбоджийца за целый месяц. На территории нет электрофикации, местное население пользуется аккумуляторами и генератором.
Возле каждого колодца стоит табличка: помощь от таких-то организаций или даже частных лиц. Создаётся впечатление, что очищать карму сюда привозят богатых иностранцев централизованно. Впрочем, не обязательно богатых, сумма в миллион риэлей впечатляюще смотрится на стене какого-нибудь монастырского туалета и должна потешить самолюбие донатора, на самом деле это всего лишь 250 баксов.
Наблюдая всё это, это мы пришли к неутешительному выводу: кхмеры древности, построившие самый большой город мира в доиндустриальную эпоху, ныне выродились в современного ленивого камбоджийца-нытика. Тому виной прекрасные климатические и природные условия, позволяющие без особого напряга выращивать несколько урожаев риса в год, не расходовать ресурсы на производство тёплой одежды, не строить инженерно-сложные дома с коммуникациями, рассчитанными на большие перепады температур. Да здравствует климат, заставляющий северян вести постоянную борьбу с окружающей средой.
Не всё так плохо, конечно, вот, к примеру, современная Камбоджа является крупнейшим экспортёром текстиля. Мелкие фабрики и даже просто частные производства можно встретить повсеместно.
В туристических местах виновны в падении нравов сами туристы.
Мальчик, гуляющий во дворе монастыря, где мы пережидали пекло, жалобно выпрашивает у нас манго и бананы. Поощрять попрошайничество мы не хотим. Оле, наш юный немецкий друг, наивно отдаёт ему бананы. Мальчик, помусолив их, выбросил их неподалёку и опять начал выпрашивать что-то, делая глаза как у кота из Шрека.
Мы: “Оле, тебе не кажется, что мальчик голодным не выглядит, тем более, что эти фрукты свободно растут в пятидесяти метрах отсюда?”
Оле: “Может он хочет ещё один банан или просто просит нас с ним поиграть?”
Мы: “Нет, Оле, теперь он попросит у тебя денег”.
Мальчик, подумав немного: “Уан доллар, мистер. Уан доллар…”
А вокруг, если удалиться от главного туристического маршрута, можно наблюдать совершенно идиллические бытовые картинки, такие как выглядело бы это сотни лет в прошлом.
Отмывка средств по-камбоджийски. Для кого этот щит с социальной рекламой, для туристов или местных жителей? Или, например, постеры, расклеенные по всему Сиемрипу, нам сообщают, что в Камбодже не поощряется детская проституция.
Как бы то ни было, здесь очень популярны вот такие инсталяции. Это творчество или они имеют практическое назначение?
Важный локальный бизнес — изготовление пальмового сахара и упаковка в приятную сувенирную форму — трубки из тростниковых стеблей. Для этого пальмовый нектар выпаривается в больших тазах на глиняных печках.
Вечером, после того как туристов вывезли в гостиницы Сиемрипа, Анкгор пустеет. На развалинах гуляют разве что дети, пасущие коров, местным жителям делать там особо нечего. Об этом Анкгоре, тихом и безлюдном, следующий пост.